Мечтай обо мне - Страница 30

— Помнишь, я говорила, что умею лечить? Да ты и сам наверняка видел у меня в сундуке шкатулку с лекарствами. Кстати, я еще не поблагодарила тебя за это… но мои запасы не бесконечны, их надо вовремя пополнять. Вот почему я здесь.

— Ты собираешься пичкать норвежцев микстурами?

Молчание Кимбры подтвердило догадку Вулфа, и теперь уже расхохотался он. Он смеялся до слез и, отпустив плечи Кимбры, схватился за живот. С ближайшего куста вспорхнула стайка перепуганных птичек, жеребец шарахнулся и затанцевал на месте. Отсмеявшись, Вулф улыбнулся своей наивной жене и резко оборвал неуместный ход мыслей, напомнив себе о первейшей обязанности мужа — воспитании жены. Кимбра была всего лишь слабая женщина, да еще и чужестранка, ей следовало объяснять все дважды, а если понадобиться, то и трижды.

— Я готов поверить, что твои англосаксы не обойдутся без ежедневной дозы какого-нибудь горького отвара. Мы, северяне, не в пример крепче. У нас нет такого ремесла, как лекарь. Раны мы прижигаем каленым железом, искалеченную руку или ногу просто отсекаем. Этого вполне достаточно, хотя бы потому, что мы не стремимся дожить до глубокой старости. Более того, мы этого страшимся. Немощному старику не попасть после смерти в Валгаллу, не пировать с богами, поэтому каждый викинг мечтает пасть на поле битвы с мечом в руке и именем Одина на губах. Любая другая смерть ввергает в небытие.

У Кимбры вспыхнули щеки. Она нашла сказанное бессердечным и утвердилась в подозрении, владевшем ею вот уже два дня. Горожане выглядели в самом деле здоровыми и крепкими, но это был не добрый, а скорее тревожный знак. Это означало, что слабые здесь просто не выживают.

— А как насчет женщин, которые в муках рожают вам детей? Если что-то идет не так, они просто закрывают глаза и ждут смерти? Как насчет тех, кто все-таки доживает до старости, пусть даже и против воли? Их заталкивают подальше в угол, чтобы не мозолили глаза, и оставляют страдать от болей в старых ранах? Поверить не могу, что норвежцы так жестоки!

Она и в самом деле не верила, потому что слышала от брата Чилтона, что норвежские женщины, если нужно, вступают в сделку с дьяволом и получают от него эликсир жизни и здоровья. Она не поверила тогда и предположила, что речь идет о знахарках, которым, как и ей, известны лекарственные травы. В городе, однако, ей не попалось ни одной. Почему? Потому что Вулф и его люди так истово исповедовали выносливость?

— Мне известно искусство врачевания, — сказала она мягко. — И я не могу позволить другим страдать.

Хотя голова ее была гордо вскинута, а взгляд по-прежнему устремлен Вулфу прямо в глаза, внутренне Кимбра трепетала. На ставке сейчас было ее призвание. Она не знала, как быть, если мужу вздумается запретить ей заниматься врачеванием, если ей придется жить среди этих людей, ощущать страдания и не иметь возможности помочь. Она была уверена, что зачахнет и умрет.

Вулф еще раз внимательно оглядел жену. Он видел, что для нее это важно, хотя и не вполне понимал почему. Должно быть, дело было в ее чисто английской трепетной натуре, в повышенной чувствительности — той самой, что заставила совершить до нелепости безрассудный шаг и войти в темницу в Холихуде, чтобы помочь своим врагам. Он хорошо помнил тот день и вынужден был заново признать, что такой поступок требовал большого мужества. Мужеству Вулф отдавал должное, а потому скрепя сердце решил, что женщине, пожалуй, не грех быть и трепетной. Она не в пример слабее мужчины, поэтому не в силах представить, что слабость достойна лишь презрения.

— Что ж, — сказал он наконец, — не будет большого вреда, если ты станешь пичкать своими отварами женщин и детей.

Это была уступка, но, если разобраться, не такая уж серьезная, а из затеи с врачеванием мог, пожалуй, выйти некоторый толк.

Кимбра почувствовала облегчение, но дала себе слово, чти ее муж рано или поздно признает важность ее задачи, что он когда-нибудь ее поблагодарит.

— Для начала довольно и этого. — Заметив, что Вулф нахмурился, она поспешно добавила: — Но мне понадобится помощница!

Он возвел глаза к небу. Если Кимбра и была трепетной, то только не в тех случаях, когда добивалась желаемого. Некстати проскользнувшая мысль о том, каково быть объектом ее желания, вызвала совершенно неуместное напряжение в чреслах.

— Помощница?

— Ну да. Не могу же я в одиночку обшаривать окрестности! И потом, из трав еще нужно готовить лекарства. — Кимбра сделала вид, что раздумывает. — Вот если бы подыскать кого-нибудь с зачатками знаний о растениях… погоди, погоди! — лицо ее озарилось. — Брита что-то упоминала о своей матери, знахарке! Вот удача! Наверняка она успела чему-нибудь научится.

Это было сильно преувеличено, но Кимбра была готова принять грех на душу. Ее муж равнодушно кивнул:

— Во всем, что касается хозяйства, поступай как знаешь.

Кимбра одарила Вулфа такой счастливой улыбкой, что напряжение в чреслах опасно усилилось. Он огляделся и только тут сообразил, что они находятся довольно далеко от города и к тому же наедине. Ему пришло в голову, что двух дней вполне достаточно, чтобы оправиться от брачной ночи. Во всяком случае, он очень на это надеялся, просто потому, что не силах был ждать дольше.

— А знаешь, жена, — вкрадчиво начал он, подступая к Кимбре, — добиться от мужа согласия можно и проще. Надо лишь немного его приласкать. Запомни это на будущее.

Внезапная перемена тона, блеск в глазах Вулфа привели Кимбру в полную растерянность. Она не знала, как быть.

Ее муж был на редкость привлекательным мужчиной, при всей своей мощи не лишенным грации, а уж если улыбался — вот как сейчас, — то просто захватывало дух. Так и хотелось приблизиться, окинуть взглядом черты его лица, заложить за ухо крыло угольно-черных волос, измерить объятием ширину его плеч, положить ладони на грудь и позволить им соскользнуть ниже…